Усова Галина - Будешь Помнить Одно Мое Имя
Галина Усова
БУДЕШЬ ПОМНИТЬ ОДНО МОЕ ИМЯ...
ПОВЕСТЬ
Никуда от меня не уйдешь,
Не гонись за мирами иными.
Все исчезнет, все минет-так что ж?
Будешь помнить одно мое имя.
Будешь только его повторять...
Небосвод затянуло темно-сизыми тучами, стало почти темно. Миша и Павел
Сергеевич остановились, не различая, куда идти. Из тяжелых туч повалил
снег. А ведь в этот южный поселок до самого декабря съезжались курортники,
догоняя уходящее из родных мест лето, ни о каком снеге и речи не было. И
вдруг - ни с того ни с сего повалил слепящими хлопьями. Это в мае! Через
какие-нибудь две минуты по всей улице лежал мягкий неправдоподобно белый
настил - словно не дышала она только что летним зноем, словно никогда на
ней не клубилась высущенная солнцем мелкая пыль. Леденящим контрастом
ложились белые снежинки ка ярко-зеленые ветки, на распустившиеся южные
цветы. С недоумением выглядывали из-под снежного одеяла красные лепестки
роз. Мелкие нежные цветки миндаля подавленно пoблекли. Фарфоровые
граммофончикн магнолий съежились и потемнели.
Миша поднял капюшон куртки, затянул до отказа шнурки. Павел Сергеевич
так и стоял с непокрытой головой, невидяще вглядываясь в темноту, не
замечая снегопада. На его редеющих темно-каштановых волосах оседали тающие
снежинки, в темноте их было почти не отличить от обильно выступившей
седины. Миша вытащил из кармана запасной капюшон, тронул Павла Сергеевича
за плечо.
Тот не шевельнулся.
- Вот, возьмите. Простудитесь ведь,- неловко сказал Миша, но Павел
Сергеевич не реагировал. Миша обиделся было, но тут же понял, что Павел
Сергеевич просто ничего не замечает, вглядываясь в безмолвную враждебную
темноту.
- Павел Сергеевич! - Миша сильно толкнул его в плечо.
- Да, да,-отозвался тот.-Спасибо, Миша. Не надо.
- Замерзнете же! Вон снег какой пошел.
- Да, снег. Мне не холодно. Не надо ничего.- Он протянул руку, отломил
веточку цветущего миндаля, поднес к самому лицу. - Она говорила, что
миндаль уже цветет,- пробормотал он, бережно очищая нежные лепестки от
снега и согревая их неловкими пальцами.- Я так и думал - прилечу, увижу
миндаль. Раньше я дарил ей такие веточки...
- Идемте же, Павел Сергеевич,- перебил Миша. Ему стало неловко - будто
он чужие мысли подслушивает. О ее прошлом...-Мы же решили пробраться к
почте.
Миша всего два месяца работал на биостанции неподалеку от поселка и не
так хорошо ориентировался, а тут еще темень. Как все было полно радужных
надежд, когда открыли биостанцию! Разве мог кто-нибудь предположить, что
возможен взрыв такой силы?
Павел Сергеевич медленно зашагал наугад, все еще сжимая в пальцах
веточку миндаля. Миша подхватил рюкзак и пошел следом.
Снег слепил глаза, под ногами что-то хлюпало, брызгала грязь: пушистый
ковер перестал быть девственно чистым и быстро таял. Миша с трудом различал
впереди широкую спину Павла. Сергеевича и размашисто шагал, стараясь не
отставать. Робко зашевелилось смутное воспоминание, вроде бы уже было
однажды: слепящий мокрый снег застилает обзор, зябко и сыро, а он, Миша,
устало шагает по хлюпающей сероватой кашице, стараясь не потерять из вида
маячащую впереди широкую спину Павла Сергеевича. Ерунда какая. Ведь сегодня
Миша всего в третий раз увидел ее мужа. Ее бывшего мужа.
Он отлично помнил тот день, когда пришел к ней домой показывать свой
доклад для московской конференции. Он так робел перед ней. Невозможно, было
себе представить, что когда-нибудь рухнет прочно разделяющий их барьер...
Она так настойчиво сказала:
